Василий Головачев - Земля чудес [сборник]
— Что?
— Такие объекты должны очень хорошо охраняться.
— Может, банда Евхаристия уничтожила охрану?
— Плохо верится. Что-то тут не так.
— В принципе я тоже чувствую некий подвох. Что будем делать?
— То, ради чего прибыли.
— Тихо! — приложил палец к губам капитан. — Я слышу голоса…
Все замерли, прислушиваясь к текучей тишине пещеры. Изредка откуда-то в зал долетали тихие потрескивания, шелесты и необычные дребезжащие стоны, будто стены пещеры отражали «мысли» мечей, а не человеческие голоса.
— Они в другом зале, — почти беззвучно произнес Олег. — В зале Мечей Зла и Порока. Чернобой спрятан там.
— А второй меч? Боривой?
— Здесь. — Северцев сделал несколько шагов, разглядывая рукояти мечей, ткнул пальцем в рукоять. — Предлагаю вооружиться. Если воры возьмут Чернобой, справиться с ними можно будет, только взяв в руки меч того же уровня.
— Сможешь вытащить?
— Попробую.
Северцев взялся за рукоять меча, вздрогнул. Руку свело как от электрического разряда. Но в следующее мгновение он почувствовал такой прилив сил и бодрости, что едва не закричал, рванул меч вверх и поднял бликующее лезвие над собой.
— Есть!
— Тише! — прижал палец к губам Сундаков. — Не стоит терять преимущество неожиданности. Здесь есть другой выход?
— Не знаю. Мы возвращались обратно этим же путем.
— Тогда нам лучше всего устроить засаду.
— Возьми меч. Вдруг они захотят взять с собой еще пару символютов?
Сундаков хотел отказаться, но подумал и согласился:
— Уравновесим шансы. Какой посоветуешь?
— Да любой, какой на тебя посмотрит. Тут хранятся мечи героев, послужившие благому делу.
— Я бы взял вот тот. — Виталий со смешком указал на огромную рукоять, обмотанную простым ремешком, которая вполне могла уместить не одну или две, а целый десяток ладоней. — Но он чуток великоват.
— Это Расей, меч Святогора, по словам Хранителя. Возьми лучше Калибурн, меч Артура.
— Мне по душе русские мечи.
— В таком случае возьми меч Руслана. — Северцев показал на красивую резную рукоять, напоминающую восьмиконечный крест, украшенный рубинами. — У него изумительное имя — Сияющий.
Сундаков подошел к столбу, взялся за рукоять, напрягся. По жилам протек жидкий пламень возбуждения и жизнерадостного нетерпения. Меч практически мгновенно признал нового хозяина, легко прочитав его мысли и движения души. Виталий медленно, без рывка, вытащил его из камня, оглядел, вздохнул с восхищением:
— Красавец!
— Как дети, право слово, — буркнул капитан Мальцев, поджав губы. — Давайте займемся делом, они вот-вот появятся.
— Не хочешь обзавестись ножиком?
— Я не спец по фехтованию. Мой удел — стрелковое оружие.
— Как знаешь. Кажется, они уже идут! Прячемся! Катя, бегом отсюда! Ждите нас у лифта!
— Но я хочу помочь…
— Хотите помочь — слушайтесь!
Девушка шире открыла глаза, изучая лицо путешественника, ставшее жестким и чужим, затем молча повернулась и пошла к выходу из зала, ссутулив плечи. Мужчины проводили ее глазами, переглянулись. Все понимали, что она сейчас чувствует.
— Прячемся, — повторил Сундаков. — Идут!
Послышались приближающиеся голоса, и в пещеру через дальний проход, соединявший залы Обители, проникли шестеро людей: трое парней в кожаных куртках, два монаха с мечами в руках и Дмитрий Храбров, тоже с мечом.
Зело Он не помнил, с чего все началось. В таких случаях говорят: затмение нашло.
Сознание почти полностью перешло в подчинение воле меча, и лишь подсознание, опиравшееся на жизненно важные принципы — совесть, честь и справедливость, изредка вмешивалось в деятельность сознания, и тогда Дмитрий на короткие мгновения спохватывался, начинал думать, искать выход из создавшегося положения. Но потом снова «нырял» в бесплотное облако неуловимых и нереальных движений души, поддавшейся гипнозу черной силы.
Они вышли в зал с мечами, принадлежащими героям былин и мифов, где было значительно прохладнее, и в этот момент в проходе между стеной зала и скоплением столбов-ортов появился высокий небритый человек, в котором Дмитрий не сразу узнал Виталия Сундакова.
Команда Евхаристия остановилась.
Несколько секунд все молча смотрели на неожиданно возникшее препятствие.
Монах растолкал своих помощников, вышел вперед, растянул губы в хищной усмешке:
— Вот так сюрприз! Сам господин Сундаков нас встречает! Я чувствовал изменение пси-потенциалов, но считал, что это старик-волхв бродит поблизости, пытаясь помешать. Вас я никак не рассчитывал увидеть, герр Сундаков.
— Положите мечи на место, — негромко, но тяжело, будто камни ворочал, сказал путешественник, держа руки за спиной.
— Здрасте, я ваша тетя! — сделал шутовской реверанс Евхаристий. — Сейчас испугаюсь и брошусь выполнять приказ. Не лучше ли будет вам, господин экстремал, убраться с дороги подобру-поздорову? Обещаю, мы вас не тронем.
— Верните мечи на место! — тем же тоном повторил Сундаков, посмотрел на Дмитрия. — Дима, образумь его.
Храбров хотел ответить, что он бы рад, но снова сквозь голову пронесся сквознячок чужой воли, и Дмитрий проговорил несвоим голосом:
— Уйди с дороги, учитель! Один ты ничего не сделаешь.
— Вот! — поднял палец Евхаристий с одобрением. — Правильный совет. Воспользуйтесь им, пока не поздно.
Из-за толстого столба в двадцати шагах вышел еще один человек, Олег Северцев, также держа руки за спиной.
— О! — с легким удивлением проговорил Евхаристий, переставая улыбаться. — Еще один искатель приключений объявился. Вы мастера на сюрпризы, господа экстремалы. Однако у меня нет времени на светские беседы. Прочь с дороги, иначе мы пройдем через ваши трупы!
— Попробуйте, — спокойно усмехнулся Сундаков, вынося из-за спины сверкнувший меч.
Северцев сделал то же самое.
Наступила короткая звонкая тишина.
Глаза Евхаристия сверкнули, губы снова растянулись в пренебрежительной и зловещей одновременно улыбке.
— Великолепно! Само провидение дает нам возможность протестировать мечи. Что ж, господа, вы сами этого захотели. Дмитрий, Кифа, уберите этих дураков с дороги! Вперед!
Дмитрий хотел возразить, бросить меч, но вместо этого поднял лезвие меча над головой, крикнул «ура!» и бросился на Северцева. Глаза застлала красная пелена ярости…
Реальный бой на мечах — когда сражаются мастера фехтования — далек от зрелищности киношного и спортивного. Профессионалы не делают лишних движений, выпадов и хакающих ударов, способных развалить соперника надвое. Схватка мастеров больше напоминает странный танец намерений, в котором мечи если и встречаются, то редко, хотя при этом реально угрожают противнику каждым поворотом клинка и острия. Слегка такой бой напоминает поединок шпажистов: обманные движения, уклоны, шажок вперед, шажок назад, влево-вправо, и укол! Но лишь слегка. Меч тяжелее, не изгибается, как шпага, и гораздо опаснее. Поэтому реальная схватка на мечах менее зрелищна, хотя не менее смертельна. И длится недолго, не больше минуты, а то и укладывается в несколько секунд.
Монах, помощник Евхаристия, был неплохо обучен фехтованию на мечах, но профессионалом все же не был. Поэтому, наскочив на Сундакова, он не смог выстоять и десяти секунд. Сияющий — меч Руслана-витязя — лишь однажды коснулся плеча монаха, а когда тот вскрикнул и опустил руку, Виталий одним ударом выбил у него меч. Сверкнув драгоценным эфесом, Котравей, меч супруги индийского бога Шивы, улетел к центру зала.
— Отлично! — цокнул языком Евхаристий. — Вы прекрасный фехтовальщик, Сундаков! Тем приятнее будет вас убить! Попробуйте-ка справиться с Иезеком!
Он медленно приблизился к Виталию и вытянул вперед вдруг удлинившееся на полметра лезвие меча…
Дмитрий в это время сражался с Северцевым.
Силы обоих и знание приемов боя были примерно равны, поэтому все решала сила мечей. Но и здесь сложилось некое зыбкое равновесие. Чернобой, меч Чернаги-крестителя, не мог победить Боривой, меч Боривоя-витязя, и бой друзей затянулся. Клинки встречались нечасто, высекая искры, и при каждом столкновении мечи покрывались сеточкой молний: Чернобой — фиолетово-голубых, Сияющий — серебристых — и становились почти прозрачными.
Наконец Дмитрий, не принадлежащий себе, подпитываемый энергией черного меча, стал теснить Северцева. Острие меча вспороло куртку Олега на боку, затем оцарапало бедро. Еще два замаха, удар и…
— Дима! — взлетел под купол зала девичий крик. — Остановись!
Дмитрий замер, оглядываясь.
В проходе появилась Катя, бледная, с огромными потемневшими глазами, с пистолетом в опущенной руке.
— Прекрати!
Северцев, упавший на колено, оперся на меч, переводя дух.